Тихая смерть СНГ. Что придет ему на смену?

Большая часть договоров внутри Содружества прекратили действовать, но новых соглашений заключено не было.

Журналист Александр Куркин – о том, чем на данный момент стало СНГ, что может его заменить и каковы ключевые проблемы на пути постсоветской интеграции.

21 декабря прошлого года исполнилось 33 года с момента основания СНГ. Но уже 28 января этого года официальный правовой портал Российской Федерации опубликовал протокол о прекращении действия многосторонних договоров в рамках Содружества, заключённых 1 декабря 2000 года. Для России и Белоруссии данные договоры утратили силу 9 декабря 2024 года.

Притом ряд этих договоров носил, де-юре, стратегический характер, включая соглашения: о единой кредитно-денежной политике, по общим стратегическим силам, о совете министров обороны стран-участниц, о единой системе ПВО, о сотрудничестве в сфере науки и техники и др. Новых соглашений при этом заключено не было. Что закономерно вызывает вопрос о судьбе объединения.

Подвешенный статус содружества

На текущий момент судьба СНГ находится в подвешенном состоянии и какого-то работающего функционала, кроме как переговорной площадки структура не представляет. По мнению Тиграна Мелояна, аналитика Центра средиземноморских исследований факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, «С ходом времени восприятие СНГ существенно изменилось. Сегодня общественность все чаще задается вопросом: когда Содружество себя окончательно изживет? Как можно понять, особых надежд к СНГ не питают, но от этого структура не перестает быть нужной. Содружество выполняет роль консультативной площадки и взаимодействия входящих в него государств. Как вариант, экспертами выдвигаются идеи провести реформирование СНГ, однако все упирается в вопрос, как это сделать, чтобы не испортить то, что уже выстроено».

«Де-факто, СНГ стал просто клубом, а не организацией и тем более не конфедерацией, в котором время от времени лидеры встречаются. Уже практически никаких обязательных или ключевых решений там не принимают. Хотя в рамках СНГ могут состояться переговоры, которые улучшат или решат одношения в двусторонних форматах, как например беседы Алиева и Пашиняна в Санкт-Петербурге в позапрошлом году», - подчеркнул Камран Гасанов, кандидат политических наук и старший преподаватель кафедры теории и истории журналистики РУДН.

Ряд экспертов еще более пессимистичны относительно перспектив Содружества как такового. Андрей Пинчук, доктор политических наук и первый министр госбезопасности ДНР полагает СНГ просто синекурой для отставных чиновников, где они периодически собираются и многозначительно что-то обсуждают. При этом никакой политической субъектности у данного объединения нет.

Не стоит также забывать, что Содружество независимых государств выгодно для большинства ее членов из-за ряда таможенных и иных экономических преференций за счет России. Об этом, в частности, высказывался политолог и публицист Юрий Светов: «Я разговаривал с разными представителями этих государств, когда они говорят, ты их слушаешь-слушаешь, но возникает понимание, что они рассуждают так, ну раз России надо, мы будем в этом СНГ, но вы за это платите».

Стоит отметить, что интеграция в рамках СНГ носила, по большей части, декларативный характер и использовалась для «цивилизованного развода» государств-осколков бывшего Советского Союза. Избыточность и тяжеловесность СНГ как основную причину формирования параллельных интеграционных проектов подчеркивает Тигран Мелоян: «СНГ обладает недостаточной мобильностью и эффективностью из-за большого числа участников и наличия у них разной политической воли к реализации тех или иных проектов. Следовательно, подобное положение дел не могло не сказаться на создании чего-то нового, но уже в более узком формате, то есть с участниками, заинтересованными в развитии и объединенных конкретной целью. По итогу это привело к появлению ЕАЭС и ОДКБ, чьи функции стали дублироваться и пересекаться с функциями СНГ, вследствие чего последнее стало утрачивать свою актуальность и превращаться в аморфную, малоэффективную и затратную организацию».

По сути, прекращение действия различных стратегических соглашений в рамках СНГ нет ничего хорошего, но и плохого ничего нет, потому как на постсоветском пространстве есть другие, более «живые» структуры. «На постсоветском пространстве достаточно других форматов взаимодействия, включая ЕАЭС, отвечающего за экономику, и ОДКБ, отвечающей за вопросы безопасности, поэтому в прекращении действия перечисленных в протоколе договоров ничего критического нет. В текущих международных условиях вряд ли государства-члены СНГ согласятся на заключение новых договоров с участием РФ, аналогичных тем, что перечислены в протоколе, поскольку большинство из них касаются сферы безопасности», - полагает Анастасия Погорельская, кандидат исторических наук, доцент кафедры мировой политики факультета исторических и политических наук Томского государственного университета.

Альтернативы СНГ

Собственно говоря, параллельные интеграционные структуры и стали попытками изменить декларативный характер интеграции на реальный. В 2001 году по инициативе Москвы было создано Евразийское экономическое сообщество, целью которого являлось найти некий срединный путь между возрождением единого союзного государства и окончательным уходом осколков Союза Советских в самостоятельное плавание.

Тимофей Бордачев, доктор политических наук, член Российского совета по международным делам характеризует ЕАЭС как успешную попытку России, Белоруссии и Казахстана изначально сконцентрироваться на благоприятных условиях для бизнеса и взаимного развития экономик. Здесь мы видим своего рода эксперимент пойти по пути Евросоюза, начавшего с объединения угля и стали, но в итоге разросшегося до масштабного и многоуровневого проекта с единой валютой, системой образования, общими границами и т.д.

В 2010 году объединение переросло в Таможенный союз, а спустя 5 лет стало Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС). Членами ЕАЭС на текущий момент являются Россия, Белоруссия, Армения, Казахстан и Киргизия.

В 2017 году эксперты Российского совета по международным делам опубликовали спецвыпуск рабочей тетради по "Перспективам развития ЕАЭС к 2025 году". В данной работе специалисты среди сильных сторон объединения отмечают уверенный рост доли агро-промышленного комплекса в экономиках стран ЕАЭС, упрощение таможенного регулирования и минимизацию миграционных требований в рамках перемещения трудовых ресурсов внутри союза, взаимное признание документов об образовании, значительное улучшение экономической ситуации в Армении и Киргизии после их вступления в ЕАЭС.

С 2015 по 2017 год взаимная торговля внутри объединения выросла на 27%, а общий ВВП вырос на 1,8%.

К препятствиям на пути углубления интеграционных процессов внутри Евразийского экономического союза эксперты относят, главным образом, сходство экономической структуры экономик государств-членов (экспорт сырья и товаров первичной обработки), недостаточная развитость транспортной инфраструктуры (особенно в контексте международных транспортных коридоров Север-Юг и Восток-Запад) и, главным образом, безусловная ориентация на многовекторность собственной внешнеэкономической деятельности. Последний фактор превращает саму евразийскую интеграцию лишь в дополнительную возможность усиления национального экспорта.

Последняя проблема является наиболее тяжелой на пути углубления интеграционных процессов в рамках ЕАЭС. В этом плане показателен пример одного из локомотивов евразийской интеграции, Белоруссии. Так, «Национальная программа поддержки и развития экспорта на 2016-2020 гг.» ставила целью диверсификацию экспорта между ЕС, ЕАЭС и остальными государствами мира в соотношении треть - треть - треть. Что уже говорит о евразийской интеграции, как средстве, но не цели для Минска.

Еще более осторожен в расширении интеграции Казахстан, на официальном уровне придерживающийся многовекторности, как внешнеполитической, так и торгово-экономической. В первые годы среди ряда казахских экспертов и чиновников нередки были заявления о минусах вступления республики в ЕАЭС, вследствие чего более дорогим стал импорт из других стран мира, особенно сильно это ударило по реэкспортерам китайских автомобилей. Кроме того, казахских производителей на полках магазинов стали теснить российские и белорусские товары.

Если первые три года эффект от снятия таможенных барьеров был заметен, и взаимная торговля росла, то далее этот эффект был большей частью исчерпан. Периодические скачки цен на нефть за последние десять лет говорят об уязвимости сырьевой модели экономик и необходимости развития совместных производств внутри ЕАЭС, где необходимо разделение промышленных мощностей с определённой специализацией по странам, результатом чего станет взаимодополняемость народных хозяйств, а не их конкуренция. Но до сих пор о каких-то крупных производственных проектах ничего не слышно.

Аналогичная ситуация и в сфере инноваций. Несмотря на то, что Евразийской экономической комиссией были выделены перспективные направления промышленной стратегии: станкостроение, оптика, железнодорожное оборудование, автомобилестроение, авиационная и космическая отрасли, конкретных совместных производств также не было создано. Государства инвестируют в свою промышленность, не желая вкладываться в экономику союзников.

Если говорить о Киргизии и Армении, то для этих небогатых государств вступление в Евразийский экономический союз является спасательным кругом от дальнейшей деградации национальных экономик. Но в их случае речь скорее идет о свободе перемещения рабочей силы и минимальных паспортно-визовых ограничениях. Стоит помнить, что денежные переводы из России в Киргизию составляют до 30% национального бюджета. Армения традиционно кормится за счёт многочисленной мировой диаспоры, финансовые переводы армян на Родину формируют порядка 20% ВВП республики, и свыше 60% из них - переводы из России.

Отдельным пунктом стоит отметить заметную долю России в двустороннем торговом обороте с Казахстаном, Белоруссией, Киргизией и Арменией, в то время как доля других партнеров по ЕАЭС остаётся небольшой. Это также говорит как о перспективах большого российского рынка, так и о слабом энтузиазме в расширении интеграции с другими союзниками. Кроме того, закономерно высокая роль российских товаров и услуг в Белоруссии, Казахстане, Киргизии и Армении регулярно используется местными критиками как экономическое давление и неоколониальная политика, на что болезненно реагируют и официальные лица, стратегией которых заявлена упомянутая многовекторность.

Контур безопасности постсоветской интеграции

Попытки евразийской интеграции происходили не только в экономической, но и в военно-политической области. Новые границы, новые армии, неопределенный статус национальных и религиозных меньшинств и югославский пример перед глазами понуждали вчерашние союзные республики создать некий наднациональный контур, оберегающий от сползания новых независимых государств в войну всех против всех.

Таковым стал Договор о коллективной безопасности, заключённый в Ташкенте 15 мая 1992 года, между Россией, Арменией, Казахстаном, Узбекистаном, Киргизией и Таджикистаном. В 1993 году к договору присоединились Белоруссия, Грузия и Азербайджан. В договоре говорилось практически о создании военно-политического союза, подчёркивались обязательство не вступать в военные альянсы против другого государства-подписанта и готовсность оказать помощь, включая военную, в случае агрессии против союзника.

Однако, противоречий в подходах к имплементации договора оказалось больше, чем сходств. Главным образом, это касается государств, на территории которых произошли вооружённые конфликты: Азербайджан, Грузия, Армения. И уже в 1997-1999 годах Грузия, Азербайджан и Узбекистан не стал продлевать Договор о коллективной безопасности и, более того, вступили в альтернативное объединение, ГУУАМ, наряду с Украиной и Молдавией.

Упомянутый ГУУАМ, к слову, помимо нескольких деклараций и конференций не дал участникам некой альтернативы, потому активность данного объединения довольно быстро сошла на нет. В этой связи, Камран Гасанов отмечает: «ГУАМ изначально вбирал в себя страны с проблемными территориями, и в проблемах которых отчасти или полностью виновата Россия. Однако, со временем ГУАМ стала непопулярной организацией, потому как пути этих стран разошлись. Украина ушла на Запад, Грузия восстанавливает связи с Россией и разочаровывается в ЕС и США, а Азербайджан вроде как в 2022 году наладил союз с Россией».

В рамках постсоветской интеграции примечательна роль Узбекистана, крупнейшего по населению государства Средней Азии. Ташкент успел поучаствовать и в пророссийских объединениях (ОДКБ и ЕвразЭС), и в антироссийском (ГУУАМ), периодически вспоминая о своём конституционном нейтралитете.

«Узбекистан даже стоял в основе ОДКБ. Этот пакт собственно и называется Ташкентстким. Но в итоге Узбекистан выбрал многовекторно-изоляционистский курс при Каримове. Сейчас они выходят из изоляционизма, но сохраняют многовекторность. У Мирзиеева многое держится на личных отношениях. Действующий президент укрепил отношения с Россией, развивает связи с Турцией и США, но при этом ни с кем из них не вступает в какие-то юридически обязательные соглашения по обороне, экономике и политике», - заключил Камран Гасанов.

Действительно, когда ОДКБ показалась Ташкенту невыгодной, он присоединился к ГУУАМ, параллельно развивая отношения с США и ЕС. После осуждения Западом вооружённого подавления исламистского мятежа в Андижане в 2005 году, Узбекистан показательно возвращается в ОДКБ, при этом не подписывая ряда важных документов, например о создании у себя Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР).

К 2012 году ссоры с Западом забылись, отношения нормализовались и, закономерно, республика вновь покидает ОДКБ. После прихода к власти Мирзиёева и нормализации отношений с соседями, Узбекистан не стал вновь вступать в Организацию, поскольку и без того располагает договором о союзничестве с Россией, являясь, по сути, единственной страной за пределами ОДКБ, получающей российское вооружение по внутренним ценам.

Пожалуй, первым серьёзным испытанием для ОДКБ стал кризис в Киргизии 2010 года. В результате социально-экономического кризиса в республике вспыхнули беспорядки. В южных областях это наложилось на межэтнические столкновения между киргизами и узбеками. И здесь действия ОДКБ были похожи на лебедя, рака и щуку из басни Крылова. Казахстан помогал бежать свергнутому президенту Бакиеву, Россия поддерживала оппозицию. Вся помощь Организации ограничилась лишь поставками военной и медицинской техники новому правительству республики.

Киргизский кризис 2010 года показал нежелание государств-членов ОДКБ разрабатывать полноценные решения для конфликтов на постсоветском пространстве, что было подтверждено войной в Карабахе осенью 2020 года. Непризнанная даже Арменией Нагорно-Карабахская республика стремительно была взять под контроль азербайджанской армией, помощь ОДКБ была запрошена Ереваном в последний момент, и все ограничилось вводом миротворческого контингента ВС РФ для делимитации армяно-азербайджанской границы. При этом, стоит отметить дипломатическую поддержку Азербайджану со стороны Казахстана и Киргизии, состоящих помимо ОДКБ еще и в Организации тюркских государств.

Пожалуй, единственным положительным примером активных действий Организации договора о коллективной безопасности стоит считать события в Казахстане в январе 2022 года. Фактически, казахстанская власть висела на волоске от полного краха, потому запросила помощь ОДКБ. В течение недели силами оперативного реагирования Организации была проведена миротворческая операция, ключевые объекты республики взяты под контроль военными России, Белоруссии, Киргизии, Таджикистана и Армении.

СВО как Рубикон

По-настоящему труднейшим вызовом для любых интеграционных проектов на постсоветском пространстве стала Специальная военная операция. По сути, это точка бифуркации для сложившейся системы отношений в регионе. Последствия полноценного противостояния с Западом привели к неоднозначным последствиям для ЕАЭС и ОДКБ.

Исследователи НИУ ВШЭ, Вероника Ливинцева и Александр Зайцев в своей статье для журнала «Россия в глобальной политике» отмечают заметный рост товарооборота между странами ЕАЭС в 2022-2023 годах до 92,1 млрд долл. Из положительных тенденций эксперты отмечают более глубокое разделение труда и развитие специализации между Россией и Белоруссией, увеличение взаиморасчётов в рублях, расширение деятельности российских маркетплейсов, включая открытие крупных логистических центров, кооперацию на уровне человеческого капитала за счет создания общих образовательных программ Wildberries и Yandex для бизнеса стран объединения.

Разумеется, выросло импортозамещение благодаря переориентации российского рынка на Армению, Казахстан и Киргизию, но главными драйверами торгового обмена все так же выступают товары с низким переделом, преимущественно минеральное сырье и сельхоз-продукция. Отдельным стимулом для экономик ЕАЭС стала отмена таможенных пошлин для продукции критического импорта (фармацевтика, машиностроение, автомобили, микроэлектроника и т.д.), сделав тем самым реэкспорт подсанкционных товаров в РФ дополнительной статьёй национального дохода.

Однако потенциал от первичного эффекта контрсанкций будет исчерпан в ближайшие годы, а страны могут перейти к альтернативным импортерам высокотехнологичной продукции вне ЕАЭС, если не осуществить ряд структурных изменений в рамках союза. Вероника Ливинцева и Александр Зайцев среди первоочередных мер на кратко- и среднесрочную перспективу выделяют: субсидирование услуг санкционного комплаенса, формирование параллельных банковских и финансовых организаций для торговли внутри ЕАЭС и не связанных с западными финансовыми структурами, экспортная поддержка кооперационных проектов евразийской продукции на внешние рынки, а также углубление промышленной кооперации между государствами-участниками.

К сожалению, пока о полноценной экономической кооперации говорить не приходится, опять же в силу двойственных настроений элит стран ЕАЭС. В частности, Александр Савельев, член экспертного совета Комитета Госдумы по делам СНГ, евразийской интеграции и связям с соотечественниками, отмечает: «Бывшие советские республики, а ныне независимые государства — участницы СНГ и ЕАЭС не довольствуются преимуществами равноправного членства в этих организациях и готовы использовать любые сложности Москвы для дальнейшего продвижения своих интересов даже в ущерб интересам России». Эксперт приводит пример Казахстана, который на волне санкций, прямо конкурируя с Россией, увеличил экспорт своего угля в Евросоюз, используя для этого таможенное пространство России.

Подтверждением подобной двусмысленной позиции Казахстана являются слова замминистра иностранных дел республики, Роман Василенко: «Казахстан не вводил санкции против России, и Казахстан не присоединился к санкциям против России. В то же время мы не хотим, чтобы наша территория использовалась для обхода санкций».

Военный контур евразийской интеграции, Организация договора о коллективной безопасности также не продемонстрировала монолитности в ходе СВО. Однозначно пророссийскую позицию с началом проведения Специальной военной операции заняла лишь Белоруссия, на территории которой расположено российское тактическое ядерное оружие. Но весь спектр военной кооперации между Москвой и Минском пролегает в рамках Союзного государства, а не ОДКБ. К тому же, юридического признания за Россией освобожденных территорий со стороны Белоруссии не последовало по сей день.

Заметно осложнились внутриполитические противоречия в Казахстане. Пытаясь придерживаться многовекторной внешней политики, Астана заявляла о нежелании занимать сторону в российско-украинском конфликте. В голосовании по антироссийским резолюциям в Генассамблее ООН, Казахстан либо воздерживался, либо не голосовал. Риторика Астаны по отношению к ОДКБ также менялась от всестороннего военного сотрудничества к более дипломатичному «объединению усилий по противодействию терроризму и экстремизму».

Нейтральную позицию по отношению к Специальной военной операции выразили Киргизия и Таджикистан. Республики также не желают подпадать под вторичные санкции за поддержку России, но их зависимость от российских военных объектов, обеспечивающих безопасность перед лицом талибского Афганистана все же заставляет их хотя бы на уровне риторики быть нейтрально-положительными к действиям России.

Делегирование ответственности за разгром собственной армии в ходе Второй Карабахской войны на союзников, в целом, и на Россию, в частности, стало формальным поводом для усиления евро-атлантического вектора армянской внешней политики, что привело к закономерному итогу. Руководство Армении 22 февраля заявило о заморозке своего участия в ОДКБ ввиду наметившегося ухудшения отношений с Россией.

На текущий момент можно констатировать двойственность восприятия ОДКБ элитами ее стран-участниц. С одной стороны, угроза антироссийских санкций и страх разделить ответственность с Россией за ее активные военно-политические действия на Украине заставляют Казахстан, Киргизию, Таджикистан, Армению сократить по минимуму пророссийскую риторику. С другой, зависимость от поставок военной техники по внутрироссийским ценам и прямая угроза суверенитету от Афганистана для среднеазиатских республик или Турции и Азербайджана для Армении, не могут привести эти государства к окончательному уходу от союзнических отношений с Россией в области безопасности.

Подводя итоги, стоит признать, что отпочковавшиеся от аморфного СНГ интеграционные структуры далеки от полноценной глубокой интеграции. ЕАЭС не стал постсоветским аналогом Европейского Союза, а ОДКБ - евразийским НАТО. Ключевая причина тому - использование участниками евразийских интеграционных структур как средства, желательно с минимум затрат и обязательств, для улучшения собственного экономического и военного положения. Главным образом, за счёт России. Отмена таможенных ограничений и предельно низкие цены на российское оружие являлись ключевым интересом участия государств в ЕАЭС и ОДКБ. Ведь при официально партнёрских отношениях Москва долгое время не обращала внимания на открытую многовекторность внешней политики своих союзников и усиление националистических настроений в политике внутренней.

Специальная военная операция провела водораздел между прошлым и настоящим в политике России в ближнем зарубежье. Многовекторность Киева, годами получавшего дешёвый российский газ, при этом постоянно заигрывавшего с НАТО, закономерно привела его в стан противников нашей страны. Итог - самая широкомасштабная война в Европе со времён Второй мировой. Наступать второй раз на те же грабли с другими своими соседями Россия себе позволить не может.

Победа в специальной военной операции не только продемонстрирует силу России, ее непреклонную уверенность идти до конца, но и однозначно обрисует долгосрочные национальные интересы страны, особенно на постсоветском пространстве. Образ победителя всегда привлекателен. С ним, хочешь не хочешь, придется считаться. Таким образом, именно СВО становится тем самым мечом для гордиева узла проблем на пути перезапуска евразийских объединительных процессов.
Печать