Двенадцатидневная война. Уроки на будущее и наследие «московского Сократа»

Профессор кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ, доктор политических наук, член Совета Ассоциации российских дипломатов, эксперт РСМД Владимир Пряхин – о политических итогах насыщенного международными событиями июня 2025 года.

Июнь 2025 года уходит в историю как месяц череды неординарных событий в мировой политике: двенадцатидневная война между Израилем и Ираном, Петербургский международный экономический форум, саммит G7 в Калгари, саммит НАТО в Гааге.

Естественно, что мировые СМИ кишат откликами и комментариями на эти события. Но в этом бурлящем информационном потоке практически нет ни одного суждения о том, каковы перспективы формирования картины международных отношений, какие уроки должно было бы извлечь мировое сообщество из того, что произошло на Ближнем Востоке и происходит в Восточной Европе.

Прежде всего, бросается в глаза, и это очевидно, что все западные комментаторы, обозреватели, аналитики и политические деятели рассматривают произошедшее исключительно в парадигме существующего или будущего соотношения сил. Даже в том случае, когда они, как, например, вице-президент США Джей Ди Вэнс, говорят о мире, то предполагают его достижение «через силу».

По существу, это рецидив старой как мир политики баланса сил, при котором обязателен регулятор этого баланса в лице какой-либо региональной или мировой великой державы. В Европе такого рода «балансёрами» в разные исторические эпохи выступали Франция, Россия, Великобритания. Но в силу действия закона неравномерности развития, создававшийся этими «балансёрами» эквилибриум рано или поздно нарушался, что приводило к новым региональным и мировым катаклизмам, по итогам которых формировался новый баланс сил на новую перспективу.

Именно так рассматривают картинку международных отношений и современные западные аналитики, выдвигая Соединенные Штаты Америки на роль главного регулятора стабильности мировой политической системы. Двенадцатидневная война для них — подтверждение этого статуса США.

Это опасное заблуждение, ведущее к новым мировым кризисам и конфликтам.

Во-первых, триумф Трампа с прекращением обмена ракетными ударами между Израилем и Ираном никак нельзя назвать долговременным решением. Сами американские разведывательные службы поспешили заявить, что научно-исследовательский и промышленный потенциал Ирана в области ядерных исследований не уничтожен, а лишь временно ограничен. Его развитие лишь временно приостановлено.

Во-вторых, официальный Тегеран охарактеризовал перемирие как свою победу над агрессором и провёл кампанию празднований по всей территории страны. Никаких, кстати говоря, обязательств по ограничению своей ядерной программы иранская сторона не приняла. Более того, она уже заявила, что ни при каких условиях не откажется от реализации планов в области гражданских ядерных исследований, на чем настаивал Израиль. В данном контексте Тегеран поддерживает и российская сторона, которая уже построила в дружественной стране атомную электростанцию в Бушере. Таким образом, перспективы развития иранской ядерной энергетики — это ещё один предмет будущих долгосрочных переговоров.

Но что более важно, это то, что не достигнута главная цель израильского удара - свержение режима аятолл в Тегеране. Политическая воля иранцев к защите своего суверенитета, противостоянию попыткам Запада вмешиваться в их внутренние дела и формировать в их стране некое подобие западного светского общества с сомнительными либерально-демократическими этическими стандартами только окрепла.

Можно сколько угодно осуждать теократический режим в Иране, запрет на женские купальники на пляжах Персидского залива и обязательное ношение никабов, но факт остаётся фактом - иранский режим имеет прочную идеологическую основу, которой нет в потребительском обществе современного Запада, переживающего системный кризис религии, базовых семейных ценностей и моральных устоев в целом.

Каковы же в свете изложенного перспективы мирового сообщества и международной безопасности? Наши спецы, причём весьма авторитетные, утверждают, что делать прогнозы развития международных отношений на ближайшие три-четыре года «бессмысленные занятия». Позволим себе усомниться в верности этого утверждения. По нашему мнению, бездумное и безумное стремление коллективного Запада к мировому лидерству ни к чему хорошему привести не может. Субъекты мирового сообщества не слепы. Они видят, что, не имея ядерного оружия, Иран не смог эффективно противостоять давлению коллективного Запада. В то же время тот же коллективный Запад, точнее США, вряд ли решатся на обострение отношений с обладающим ядерным оружием Пхеньяном. Это сопоставление объективно будет порождать ещё большее стремление к обладанию оружием массового уничтожения (ОМУ) (необязательно ядерным) вопреки всем запретам Договора о нераспространении ядерного оружия и других международно-правовых документов.

Допустимо также предположить, что рано или поздно появится и соответствующий чёрный рынок как ОМУ, так и его носителей. Собственно говоря, этот рынок уже сложился. Ведь прототипы ракет, находящихся на вооружении армий КНДР и Ирана, были закуплены по данным, просочившимся в средства массовой информации, в Египте еще в 60-е годы прошлого века.

Конечно, по ситуации на сегодняшний день технологическое доминирование коллективного Запада не вызывает сомнений. Оно в полной мере было продемонстрировано Израилем как в Иране, так и несколько ранее в боевых действиях против Хамаса и Хезболлы. Но никто и ничто не может гарантировать от появления новых очагов распространения ОМУ и его новых видов, а также талантливых учёных-изобретателей, подобных двенадцатилетнему подростку Джексону Освальту, самостоятельно собравшему функционирующий ядерный реактор.

Скорее всего, будет увеличиваться и число всякого рода террористических организаций, желающих приобрести эти «новинки», а также накопленных в разных странах огромных финансовых пузырей, ждущих своего применения, - не обязательно на созидательные цели.

Всё это факторы, повышающие уровень неопределённости и, в конечном итоге, ведущие к серьёзным негативным последствиям для стабильности международных отношений. И не нужно быть гениальным прогнозистом для того, чтобы это предвидеть. Благодушные концепция и планы обеспечить «мир через силу» несостоятельны. Потому что на всякую большую силу всегда найдётся ещё бόльшая сила, и столкновение этих сил неизбежно ведёт к катаклизму. А что такое катаклизм с применением атомного оружия, достаточно хорошо известно, хотя в последнее время об этом западные политики говорят всё меньше. Скорее всего, потому что вероятность ядерного армагеддона становится более вероятной.

Что же делать в этих условиях? Вопрос не нов. Задавшись им, российская дипломатия в августе 1898 г. обратилась к великим державам с предложением созвать конференцию всеобщего мира. Такие конференции действительно состоялись в Гааге в 1899 и 1907 гг. и ознаменовались принятием международных конвенций о законах и обычаях войны. Тем самым была заложена основа норм международного гуманитарного права.

Интересно и то, что в то время как министр Николай Михайлович Муравьёв вручал аккредитованным в Санкт-Петербурге послам российские предложения о созыве мирных конференций, младший сотрудник Московского архива Министерства иностранных дел Николай Фёдорович Фёдоров, вошедший в историю как «московский Сократ», родоначальник умонастроения русского космизма, предложил научно разработанную концепцию «Общего дела», объединившись вокруг которого международное сообщество должно было бы забыть о раздирающих его распрях и конфликтах. Под «Общим делом» «московский Сократ» имел в виду рукотворное осуществление религиозных догматов бессмертия и воскрешение посредством совершенствования научных методов познания механизмов старения и высшей нервной деятельности.

Идеи Николая Фёдорова были поддержаны выдающимися мыслителями России того времени. Их разделяли Лев Толстой, Достоевский, Горький, Вернадский, Циолковский и многие другие. Параллели с концепцией русского космизма прослеживаются в нравственно-философском наследии большинства мыслителей, ученых, деятелей культуры самых разных времён и народов – от Аристотеля и Конфуция до Хемингуэя и Джавахарлала Неру.

Но смелость идей Фёдорова навлекла на него клеймо мистика у псевдоучёных и обвинения в ереси у мракобесов-клерикалов. Да и сейчас - в век, когда сакральные понятия бессмертия и воскрешения на наших глазах становятся реализуемыми задачами прикладной науки - обыватели называют русский космизм утопией.

Так что же? Идти по реалистическому пути «мира через силу» к ядерному армагеддону, или всё-таки попытаться реализовать утопический проект «московского Сократа» и сохранить жизнь на планете?

Французский поэт, знаменитый политический оппонент Александра Сергеевича Пушкина Пьер Жан де Беранже ответил на этот вопрос следующем образом:

Господа! Если к правде святой
Мир дороги найти не умеет,
Честь безумцу, который навеет
Человечеству сон золотой!

Иными словами, утопия, обещающая жизнь, лучше, чем реализм, ведущий в пропасть. Тем более, что в данном случае мы имеем дело не с утопией, а с великолепным дизайном научно-технического прогресса.